Рецензия на книгу Г. И. Абелева
«50 лет в иммунохимии опухолей»

Тема этой книги, аннотированной как предыстория и история лаборатории иммунохимии опухолей Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина РАМН, в действительности шире; книга представляет собой историю становления в стране новой области биомедицинских исследований – онкоиммунологии, одним из создателей которой (наряду с Л. А. Зильбером) был Г. И. Абелев. Она компактна, в ней нет ничего лишнего, и вместе с тем в ней ясно изложен ход поиска, выявлена логика исследования и в целом дано представление о том, как реально делается наука. Представление, полученное «из первых рук» – от автора.

В авторском предисловии сформулированы задачи, которые хотел решить Г. И. Абелев с помощью этого издания: показать пройденный им и его коллегами путь в виде «плотных блоков решенных или поставленных проблем»; дать комментарии, которые наполнили бы перечисление решаемых проблем – успехов и неудач – «цельностью и жизнью, питавшей и двигавшей нашу работу». Читатель может убедиться, что эти задачи блестяще решены. Книга очень интересна, и я позволю себе прокомментировать ее с позиции историка советского периода отечественной биологии, особенно заинтересованного в освещении истории биолого-медицинских исследований.

Стоит воспроизвести оглавление книги, так как ее тираж недопустимо мал, и трудно сказать, скольким читателям она будет доступна:

Глава 1 – «Методы», которые автор рассматривает как «аппарат проникновения в природу явлений и как почву под ногами – зыбкую или надежную». Сказано точно, и любой исследователь-экспериментатор согласится с этим замечанием;

Главы 2 и 3 – «Альфа-фетопротеин – биология» и «Альфа-фетопротеин в иммунодиагностике опухолей» – история фундаментального открытия и история разработки первого научного экспресс-метода диагностики злокачественных опухолей, а именно: иммунодиагностики гепато-целлюлярного рака (ГЦР);

Глава 4 – «Органоспецифические антигены» – история развития проблемы, которая первоначально «казалась не связанной напрямую с антигенами злокачественных опухолей или другими проблемами, представляющими онкологический интерес» (с. 99). Со временем, однако, выяснилось, насколько она важна для понимания природы опухолевого роста и, следовательно, важна с практической, прикладной точки зрения;

Глава 5 рассказывает об исследованиях антигенов ряда вирусных опухолей, а заключительные главы (6 и 7) – об организации специального курса лекций в МГУ, популяризации онкоиммунологии как области исследований, событиях в жизни научного сообщества, активным членом которого продолжает быть автор, и – по необходимости коротко – об учителях и товарищах. Кроме того, дана полная библиография публикаций автора и лаборатории иммунологии опухолей начиная с 1951 г. (623 наименования), что представляет особый интерес для историков науки.

Любопытна история, связанная с началом научной работы автора – дипломной работой под руководством А. Н. Белозерского. Она была посвящена выделению (впервые) из бактериальных клеток гистонов, о которых тогда писали осторожно «гистоноподобные белки». Обращает на себя внимание событие, отмеченное автором мимоходом: «Попав волею судьбы и случая в биохимический отдел Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи, и с благословения ныне покойного заведующего отделом Василия Андреевича Благовещенского я стал дорабатывать свою модификацию метода» (с. 123). Отметим, что это был не такой уж слепой случай. В. А. Благовещенский был сыном профессора А. В. Благовещенского, учителя А. Н. Белозерского в Ташкентском университете. Выпускник Московского университета 1949 г. Абелев по ряду причин не получил принятого тогда распределения, и на работу ему устроиться было трудно. Проявившаяся здесь поддержка А. Н. Белозерского была оказана вовремя.

Далее интерес Абелева к работам в отделе Л. А. Зильбера (в том же институте), где главной проблемой были нуклеопротеиды опухолей, возник еще и потому, что работа по бактериальным гистонам также была связана с выделением нуклеопротеидов. Консультантом Зильбера в этой области был Белозерский. И Абелев начал «по-тихому» работать с сотрудниками Зильбера вопреки заведующему своей лаборатории В. С. Гостеву, сменившему к тому времени Благовещенского («с нуклеопротеидами мы работать будем, а с Зильбером – никогда»). Л. А. Зильбер заметил молодого Абелева и, приватно поговорив с директором В. Д. Тимаковым (бывшим слушателем Зильбера на курсах ЦИУ врачей еще в начале 1930-х гг.), согласовал переход Абелева в свою лабораторию.

Здесь талант Г. И. Абелева раскрылся в полной мере, в чем можно убедиться по прочтении последующих глав книги. Виртуозный экспериментатор становится глубоким теоретиком, последователем учителя и терпеливым воспитателем нового поколения, которому передает не только исследовательский опыт, но и никак не навязываемый стиль поведения в сотрудничестве, подкрепленный личным примером безупречной этики. Эта простая история подтверждает важность поддержки старшим поколением молодежи при вхождении в науку и значение взаимопонимания для рождения научной школы.

Книга интересна обилием в ней героев, описанных автором доброжелательно и с уважением. Это институтский фотограф и микроскопист Н. Н. Соловьев, «энтузиаст сепараторов» инженер Г. С. Безверхий, «директор производства Н. Е. Лебедев, человек очень энергичный и влиятельный», «большой поклонник Л. А. Зильбера и его исследований» директор завода «Физприбор» Д. В. Укладов (поминаемый с благодарностью многими учеными, работавшими в 1950–1960-е гг.), близкие старшие коллеги – Н. А. Нарциссов («серолог, чрезвычайно тщательный и скрупулезный исследователь»), З. Л. Байдакова («опытнейший сотрудник-иммунолог»), А. С. Глейберман («наш гистолог, виртуозно красящий и тонко чувствующий клетки») и многие, многие другие. Л. А. Зильбер (1894–1966), памяти которого посвящена книга, присутствует во всех событих жизни отдела 1950–1960-х гг. и – незримо – в дальнейшем. О нем автор пишет как об учителе, положившем начало «всем нашим исследованиям».

Книга также замечательна описанием хода исследований: «мы упивались иммунодиффузией и ее потенциальными возможностями, что совпадало с повсеместным распространением метода и его усовершенствования […] Простым и эффективным решением стала постановка в «четверках» – опубликованная и заграницей, она очень быстро распространилась и с легкой руки англичанина Файнберга получила название square pattern» (с. 24) * И заключение сюжета: «он пригласил меня в Лондон на Ciba Foundation Symposium по преципитации в геле. Меня, естественно, не пустили» (с. 25) – шел 1959 год. Описаны детали иммунодиффузионной системы анализа антигенной структуры тканей «на уровне индивидуальных антигенов», метод изотахофореза, с помощью которых и были получены принципиальные результаты, сделаны открытия.

Вряд ли стоит пересказывать содержание книги дальше (мы рассмотрели только первую главу). Отметим лишь, что многое в ней, возможно, удивит современного студента, приобщающегося еще на практических занятиях к куда более совершенному (в основном импортному) оборудованию и множеству удобных мелких инструментов и приспособлений, как-то: дозаторы «Eppendorf», шприцы «Hamilton», одноразовая посуда (Абелев, имея в распоряжении препаратора, никому не доверял мыть посуду для опыта) и пр. Его удивит и несовершенство лабораторной техники того времени, равно как (а, думаю, и значительно больше) – изобретательность и упорство экспериментаторов, закладывавших основы современных направлений биохимии и клеточной биологии в 1950–1960-е гг.

В начале 1950-х гг. (когда Л. А. Зильберу, присутствовавшему при «дележе» поступившего в Минздрав оборудования, приходилось буквально со слезами выпрашивать у министра ультрацентрифугу «Spinko», необходимую для выделения из опухолей ядерных нуклеопротеидов и идентификации в них вирусных ДНК *) были выполнены исследования, определившие эволюцию взглядов на место вируса в злокачественной трансформации клеток.

В дальнейшем, на рубеже 1960–1970-х гг., группой в 3–4 человека уже под руководством Г. И. Абелева почти в таких же скромных условиях были сделаны блестящие работы по биологии первого из выявленных специфических опухолевых антигенов – альфа-фетопротеина, разработана и опробована первая тест-система для диагностики рака. В процессе работы освоены и усовершенствованы многие клеточные и молекулярные модели, сформулирована гипотеза, сделано много предсказаний – «вполне конкретных и экспериментально проверяемых, что от гипотезы и требовалось».

В ходе исследований по биологии альфа-фетопротеина (АФП), ведущихся в лаборатории (а проблема дифференцировки клеток печени и регуляции экспрессии АФП в эмбриональном развитии и при раке уже была на пике интереса профессионального научного сообщества во всем мире) и описанных автором книги, просматривается бесспорная логика. В последнее десятилетие смена подходов привела к превалированию в исследовании «молекулярщиков» с их стремлением разложить систему сигнализации (внутриклеточные и межклеточные пути передачи информации) на составляющие и выстроить цепочки взаимодействующих в этих процессах молекул рецепторов, индукторов, активаторов. В лаборатории и в это время, когда сложность задачи и технологичность эксперимента выросли многократно, смогли не утратить лидерства и, успешно сочетая подходы, остаться на переднем крае. Автор подчеркивает, что группа руководимых им исследователей как раз и стремилась вывести проблему регуляции АФП в сферу внимания клеточных и молекулярных биологов, что было далеко не просто.

Изучение АФП, начатое когда этот белок рассматривался как специфический антиген гепатомы, прошло через теоретические и практические этапы изучения проблемы и остановилось в области молекулярно-клеточных механизмов регуляции его синтеза. Разработанная в мире, в том числе и в лаборатории Г. И. Абелева, система стала одной из наиболее четких и выразительных в фундаментальной проблеме регуляции генов в онтогенезе и канцерогенезе. Практические же диагностические проблемы были полностью (автор осторожно оговаривается «почти полностью») решены (см. главу «Альфа-фетопротеин в иммунодиагностике опухолей», где также не забыт никто из участников исследования). В этой главе описана история международного сотрудничества, начинавшегося, как это ни было проблематично, еще в условиях «холодной войны» и осуществлявшегося с большими трудностями. Невольно напрашивается сравнение истории работы лаборатории Абелева с историей открытия двойной спирали ДНК – Дж. Уотсону и Ф. Крику никто не препятствовал в контактах с нужными специалистами в Европе или Америке, если возникала необходимость в консультации *.

Отдельная область историко-научного творчества Г. И. Абелева – волнующая автора проблема научной этики – в книге представлена небольшой главой «Биографические очерки и жизнь науки». Здесь же рассмотрены (кратко, со ссылками на опубликованные в конце 1980-х – 1990-е гг. статьи)* вопросы взаимодействия науки и власти и личный опыт участия в столкновениях научного сообщества с научной же администрацией, направляемой партийным руководством под контролем «компетентных органов».

Возможно, читателя и удивит нетрадиционное употребление автором термина «альтернативная наука», чаще встречающегося в значении «псевдо- или лженаука». Г. И. Абелев употребляет его в значении противоположном, имея в виду деятельность научного сообщества, устойчивого к идеологическому давлению и максимально дистанцировавшегося от суеты, связанной с необходимостью «соответствовать моменту» или участием в очередной «кампании», которых пришлось немало на описанный автором период времени.

«Альтернативная наука» в этом понимании продолжала существовать параллельно и независимо от «официальной», где взгляды колебались вместе с известной «генеральной линией». Члены первого из упомянутых научных сообществ были не только преданы идеалам своей науки (возрождали классическую генетику, развивали новые подходы в биологии развития, иммунологии, вирусологии и других областях биологической и медицинской науки), но оставались общественно активными, не отстраняясь от происходящих в стране событий. Будучи патриотами, они отказывались аплодировать введению советских войск в Чехословакию и Афганистан, осуждать диссидентство и эмиграцию, пытались противостоять избранию в члены Академии партийных функционеров.

Написанное Абелевым превосходит все сказанное до сих пор о том времени, хотя по точности описания интриги собственно исследования многое роднит его повествование с книгой известного молекулярного биолога Г. П. Георгиева*, весьма интересной, но почти лишенной сюжетов, выходящих за пределы узкоспециальной экспериментальной работы исследователей.

Хотелось бы увидеть собранными под одной обложкой статьи Г. И. Абелева – яркие свидетельства времени и размышления о жизни неординарного и неравнодушного к происходящему мудрого человека. Статьи и рецензируемая книга были и остаются проявлением его личной позиции и данью уважения единомышленникам.