Соломон Горфинкель

ОТКРЫТИЕ АБЕЛЕВА

Г.И. Абелев

Почему я пишу об этом

В «Независимой газете» в разделе «Имена и даты» 10 января 2017 года (день рождения Абелева) была помещена фотография Г.И. Абелева со следующим текстом: «Академик Гарри Абелев (1928–2013) был биохимиком и медиком:* он занимался проблемами иммунологии и совместно с Юрием Татариновым открыл реакцию, которая носит их имена. Она лежит в основе теста, позволяющего обнаруживать некоторые формы рака. А применительно к обществу сам Абелев был диагностом, выступающим против клерикального мракобесия и засилья спецслужб».

* Абелев не был медиком.

Эти сведения являются фейковыми, полученными, по-видимому, из Википедии, которая подчас снабжает авторов статей и эссе непроверенной информацией.

Учёному миру Абелев известен открытием альфа-фетопротеина – белка сыворотки крови развивающегося эмбриона человека и млекопитающих животных. У взрослых особей альфа-фетопротеин почти полностью исчезает из крови вскоре после рождения, но появляется вновь при заболевании раком печени и некоторыми другими видами рака.

Это открытие имело значение не столько в создании теста для диагностики рака печени, тератобластомы и других опухолей, сколько, и это главное, в появлении принципиальной новой раково-эмбриональной теории рака – открытие концепции о сходстве опухоли и эмбриона.

Разработанная Абелевым раково-эмбриональная теория была принята научным сообществом как рабочая гипотеза, определившая направление мысли ученых, и поставившая Абелева сразу и навсегда в ряд великих пионеров науки.

Как всё началось

Открытие альфа-фетопротеина – не спонтанное гениальное прозрение. Потребовалось десять лет труда научных работников руководимой Абелевым лаборатории, чтобы решить глобальную научную задачу – найти антигенные различия между нормальными и опухолевыми клетками. Поскольку известные работы «по протоколам» не давали ожидаемого результата, для новой работы найден новый метод исследования. В его основе лежит появившийся в середине 50-х годов иммунохимический метод иммунодиффузии, который существенно был доработан и дополнен. Абелев пишет: «Мы освоили иммунодиффузию до основ, сжились с ней, ввели собственные модификации, нашедшие распространение и у нас, и заграницей. Мы разработали так называемый метод иммунофильтрации, позволяющий выявлять и выделять специфические для данной системы антигены, следить за динамикой индивидуального антигена, находящегося в сложной смеси с другими белками, и выделять его из этой смеси». Заслуга Абелева в том, что полученные новые результаты были осмыслены, четко сформулированы и введены в логическую канву науки.

В мае 1962 года вышла монография Л.А. Зильбера и Г.И. Абелева «Вирусология и иммунология рака», обобщающая исследовательский опыт авторов, а также опыт зарубежных исследователей. Эта первая в мире монография многие годы была настольной книгой иммунохимиков и экспериментальных онкологов [1]. В 1968 году второе издание монографии было переведено на английский язык и издано в Англии [2].

В июле 1962 года в Москве проходил VIII Международный противораковый конгресс, на котором Абелев сделал доклад об альфа-фетопротеине. На конгрессе с докладами выступили также научные сотрудники группы Абелева. Сведения об открытии альфа-фетопротеина стали широко известны как из отчета о работе конгресса (1962), так и из подробных публикаций в журналах, например, «Биохимия» (февраль 1963), «Transplantation» (август 1963). После сообщения Абелева в разных странах мира начался всплеск исследований прикладного характера, где альфа-фетопротеин имел основополагающее значение. Например, английскими исследователями Brook & Suits разработан тест для определения патологии беременности. Открытие альфа-фетопротеина послужило мощным толчком к поиску других эмбриональных антигенов. Вскоре был открыт раково-эмбриональный антиген (РЭА) опухолей толстой и прямой кишки.

В Государственном реестре открытий СССР зарегистрировано научное открытие:
«Явление синтеза эмбриоспецифического белка злокачественными опухолями».

Формула открытия: «Установлено неизвестное ранее явление синтеза и секреции в крови млекопитающих возникающими у них опухолями гепатоцеллюлярного происхождения и тератобластомами с элементами эмбрионального рака альфа-фетопротеина, специфического белка сыворотки крови эмбрионов».
Авторы: Г.И. Абелев, С.Д. Перова и Н.И. Храмкова (Куприна).

Номер и даты приоритета: № 90 от 25 мая 1962 г., 30 января 1963 г. и 4 октября 1966 г. [3].

Научно-исследовательскую работу Абелев сочетал с педагогической: с 1951 года преподавал в Институте экспериментальной медицины АМН СССР, с 1964 года – профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, где на биологическом факультете в течение 38 лет читал первый в нашей стране курс лекций по иммунохимии, а с 1996 года охватывавший также молекулярную и клеточную иммунологию.

Абелеву принадлежит более 300 публикаций, которые входят в состав «Классики цитирования» (индекс цитирования более 3000). Он подготовил 22 кандидата наук и 4-х докторов наук. 23 декабря 1987 года Абелев был избран членом-корреспондентом АН СССР по Отделению биохимии и иммунологии. С 26 мая 2000 г. Г.И. Абелев – академик РАН по Отделению физико-химической биологии.

Ю.С. Татаринова с Абелевым познакомил А.Е. Гурвич, друг и коллега Абелева по институту им. Н.Ф. Гамалеи. Татаринов был заочным докторантом Гурвича.

Юрий Семенович Татаринов (1928–2012) окончил Астраханский медицинский институт им. А.В. Луначарского в 1952 году. В 1959 году стал заведующим кафедрой биохимии. Он, как и многие медицинские биохимики, следовал работам С.Я. Каплинского, показавшего, что при болезнях печени меняется антигенная специфика многих сывороточных белков, включая альбумин, и что, следовательно, можно создать на этой основе иммунодиагностику разных заболеваний.

Абелев пишет: «Татаринов принял близко к сердцу нашу систему анализа и нашу философию – иммунодиффузию». В середине 1963 года Абелев попросил Татаринова провести тестирование человека на альфа-фетопротеин, с тем чтобы экспериментально подтвердить наличие альфа-фетопротеина в крови человека при заболевании раком печени. (Указано в заявке на открытие № 90 с приоритетом от 30 января 1963 г.) [3]. Все необходимые сведения для тестирования были известны. Татаринов, со слов Абелева, быстро-быстро провел тестирование двух больных раком печени при полном отсутствии альфа-фетопротеина в контролях» (контроль необходим для достоверности полученных результатов) и убедился, что там действительно есть эмбриональный альфа-глобулин.

Данные тестирования Татаринов доложил на 1-м Всесоюзном Медицинском биологическом конгрессе в Москве и опубликовал в журнале (1964) [4]. Позже были проведены тестирования ещё четырех больных раком печени. Абелев счёл результаты теста завышенными, хотя отдавал должное тому, что Татаринов первый провёл тестирование на альфа-фетопротеин человека, больного раком печени. Об этом он писал и говорил в своих докладах [5].

Невольно возникает вопрос, почему Абелев, понимая практическое значение альфа-фетопротеина при тестировании человека на рак печени, уходил сам и удерживал своих сотрудников от такой работы несмотря на то, что его ближайшая помощница, кандидат биологических наук С.Д. Перова, приготовила необходимую сыворотку для такого теста. Абелев считал, что главное в работе лаборатории – фундаментальные исследования, получение энциклопедических знаний, которые должны быть полными и удобными для тех, кто будет ими пользоваться в практической работе. Ради достижения поставленной цели, получения достоверного научного результата, он жертвовал быстрой славой и коммерческим успехом, проверяя и перепроверяя полученные результаты, прежде чем передать их в клинику.

В 1965 году доктор мед. наук И.И. Переводчикова, химиотерапевт из института экспериментальной патологии и терапии (ИЭПиТР), обратилась к Абелеву с предложением провести диагностическую оценку теста альфа-фетопротеина. Абелев направил её к Татаринову, однако она настояла именно на совместном проведении работы [5]. Было взято 28 образцов крови у больных первичным раком печени. Сбором сыворотки занималась аспирантка Переводчиковой И.В. Ассекритова, патоморфологической диагностикой – профессор Н.А. Краевский, отбором пациентов – Переводчикова. Тестирование проводилось в лаборатории Абелева к.б.н. С.Д. Перовой. Было установлено, что альфа-фетопротеин появляется в крови не только при раке печени, но и при тератобластомах, происходящих на эмбриональном уровне. Первые результаты работы были опубликованы совместно с данными Татаринова (1966).

Альфа-фетопротеин в иммунодиагностике опухолей

В 1968 году Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и Международным агентством по изучению рака (МАИР) (IARC) принято решение провести «вслепую» проверку альфа-фетопротеина – как маркера рака печени человека – в странах Африки, где рак печени в то время был широко распространен. Проведение такого исследования давало право официально признать альфа-фетопротеин маркером рака печени.

Абелев был приглашен ВОЗом принять участие в африканских исследованиях с целью установления научных контактов и обучения сотрудников местных лабораторий, расположенных, как правило, при госпиталях. Деньги на поездку выделялись ВОЗом. Абелев высказал пожелание, чтобы с ним поехал Татаринов, указав, что готов разделить деньги на двоих [5]. Особого энтузиазма у руководства ВОЗа это предложение не вызвало, но решив, что беспартийного, к тому же еврея Абелева в длительную заграничную командировку не пустят, а с Татариновым, ректором Астраханского Медицинского института и членом обкома партии, препятствий не будет – согласились.

В лабораториях Африки Абелев читал лекции, которые были им подготовлены ранее для поездки в США. В семи африканских странах проведено тестирование более 700 человек. Тесты проходили с триумфальным успехом. Их результаты расшифровывались в лабораториях непосредственно в присутствии сотрудников.

В 1970 году на конференции в Лионе были подведены итоги африканского эксперимента и принято решение: «Клинический раздел иммунодиагностики одобрить». Тест на АФП стал рутинным и вошел в учебники по онкологии и опухолей.

Перевод: Награда Международной Академии Онкологии Опухолевых Маркеров Профессору Г.И. Абелеву за его ценнейший вклад
в Международную Академию Онкологии Опухолевых Маркеров. Сентябрь 11, 1990 (Подпись президента и др.)

В 1972 г. была организована международная группа по эмбриональным белкам при раке, преобразованная в 1980 г. в Международное общество раково-эмбриональной биологии и медицины (ISOBM), со своим журналом, ежегодными конференциями в разных странах мира и монографиями, включающими труды конференций. ISOBM официально считает своим началом открытие Абелевым альфа-фетопротеина.

Международное признание

Открытие альфа-фетопротеина стало в один ряд с ярчайшими событиями мировой онкологии. Абелев был награжден Золотой медалью Нью-Йоркского института по изучению рака; наградой «Выдающемуся ученому» Международной группы по раково-эмбриональным белкам; медалью Академии опухолевых маркеров; Абботовской премией Международного общества онко-эмбриональной онкологии и медицины; был избран почетным членом Американского общества иммунологов и Европейской ассоциации исследователей рака; членом Ученого совета Нью-Йоркского института по изучению рака; членом правления Международного общества раково-эмбриональной биологии и медицины; председателем Экспертного совета по теоретической и экспериментальной онкологии; экспертом по иммунологии ВОЗ; членом Российского наблюдательного совета Международного научного фонда.

Фото именной золотой медали Абелева с оборотом.
Золотая медаль Нью-Йоркского института по изучению рака – первая международная премия по иммунологии рака (1975 год)

Абелев – лауреат Государственной премии СССР (1978), лауреат премии «Триумф» (2002), премии «Призвание» (2004), награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2002), Заслуженный деятель науки Российской Федерации.

Международное признание и слава не сделали Абелева недоступным ментором в науке. Он оставался простым, без малейших признаков важности, сохранив демократический стиль руководства Отделом. Всегда внимательно выслушивал мнение сотрудников, невзирая на их должности и звания.

Ученик и друг Абелева, А.В. Гудков* вспоминает: «Было видно, как страшно неловко он себя чувствовал в роли экзаменатора, поскольку в науке он не признавал неравенства, а к студентам относился всегда как к коллегам – то есть с априорным уважением. Не помню, чтобы кто-нибудь получил у Абелева что-то ниже пятерки…» [7]

В то же время, когда дело касалось порядочности в науке или человеческих отношений, Абелев был непреклонен. Профессор Ю.Н. Соловьев, главный научный сотрудник отдела патологической анатомии опухолей человека НИИ АМН, хорошо знавший Абелева (их знакомство произошло в 7-м классе школы в 1943 г.) говорит о нем:

«Он – человек иногда такой мягкий, даже может быть несколько застенчивый, но на самом деле – это твердый, последовательный, очень принципиальный человек и ученый, хотя доброта его тоже бывает чрезмерной».

К сказанному могу добавить: в бытовом плане человек он не практичный. Долгое время жил с семьей в коммунальной квартире, затем приобрел небольшую кооперативную квартиру на первом этаже на окраине Москвы и более двух лет ждал, когда его очередь подойдет на установку телефона.

О таких людях как Абелев американцы говорят: «человек сделал сам себя». Его родители к науке никакого отношения не имели: отец прораб – строитель, мама машинистка. Старший на четыре года брат в 1943 году погиб под Ленинградом на Синявинских высотах. После окончания в 1950 году биофака МГУ им. М.В. Ломоносова Абелев не получил распределения. С большим трудом устроился на должность препаратора в биохимический отдел Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи, был лаборантом, старшим лаборантом, младшим научным сотрудником. На знания и трудолюбие Абелева обратил внимание заведующий отделом, выдающийся вирусолог и эпидемиолог Лев Александрович Зильбер. Благодаря Зильберу Абелев нашел свой путь в науке и способность преодолевать трудности и несправедливость.

Зильбер – человек с героической и драматической судьбой

Лев Александрович Зильбер (1894–1966) окончил в 1915 году физико-математический факультет Петербургского университета, а в 1919 году – медицинский факультет Московского университета. На фронте Гражданской войны был врачом. После фронта работал в Московском институте микробиологии. Предложил новый метод лечения сыпного тифа. В 1930 году руководил подавлением вспышки чумы в Нагорном Карабахе, разработав вакцину, которая оказалась эффективнее всех других, и был представлен к ордену Красного знамени, но вместо ордена был арестован по ложному обвинению. Его освободили через 4 месяца по ходатайству М. Горького. Вернувшись в Москву, Зильбер организует научную вирусологическую лабораторию и создает отечественную школу вирусологов.

Весной 1937 года на Дальнем Востоке вспыхнула неизвестная форма энцефалита. Смертность среди красноармейцев и местного населения достигла высокого уровня. Зильбер возглавил экспедицию по изучению заболевания. Были выделены штаммы возбудителя, установлена этимология и переносчики энцефалита, изучена клиника заболевания. Все члены экспедиции получили Сталинскую премию – все... кроме Зильбера. Он был арестован по абсурдному обвинению – якобы за попытку заражения энцефалитом жителей Москвы по городскому водопроводу.

В то время генеральным прокурором СССР был А.Я. Вышинский, человек образованный и хорошо владеющий ораторским искусством. Ему принадлежит введенный в практику один из древних постулатов: «признание обвиняемого – царица доказательств». Зильберу было предъявлено обвинение по 7 пунктам 58 статьи, каждый из которых карался расстрелом. НКВД особой директивой разрешал добывать признания с помощью «специальных методов дознания», то есть пыток. Способы пыток зависели от следователя и мастерства подручных. К Зильберу применяли конвейерные методы допроса, по три дня и ночи подряд не давая спать. Морили голодом, отсутствием воды. В пыточной камере Сухановской тюрьмы его, валявшегося на полу, избивали, отбили почки, сломали ребра и левую руку… Несмотря на нечеловеческие пытки, Зильбер никого не оговорил и не подписал протокол признания. Его судила «тройка» – суд быстрый, без свидетелей и защиты. Вместо высшей меры ему дали «всего» 10 лет. Зильбер отбывал наказание в Печерлагере на лесоповале, где после года работы по 10 – 12 часов чуть не умер от голода и холода. Выжить помог случай. Он помог при сложных родах жены начальника лагеря и был назначен врачом в тюремном лазарете. Заключенные лагеря массово умирали от пеллагры, тяжелой разновидности авитаминоза. Зильбер при лазарете организовал небольшую лабораторию и сумел получить на основе мха ягеля дрожжи, богатые витаминами и аминокислотами. Лекарство он назвал Антипелларгин. Комитетом по делам изобретений и открытий на Антипелларгин было выдано авторское свидетельство на имя НКВД СССР. Лагерного доктора вскоре забрали в Москву. Зильбер был освобожден в 1939 году и стал работать заведующим отделом Института эпидемиологии и микробиологии, однако в 1940 году был арестован вновь. На этот раз начальство решило использовать Зильбера не на лесоповале, а в химической «шарашке» под Москвой, в тюремном институте особого назначения. Ему определили заниматься бактериологическим оружием. Зильбер категорически отказался. В «шарашке» он начал изучение рака, а мышей и крыс для опытов ловили заключенные, с которыми он расплачивался табаком. Во время краткого свидания с бывшей женой З.В. Ермольевой, открывшей советский пенициллин, Зильберу, несмотря на присутствие охраны, удалось передать свою вирусную теорию рака, написанную микроскопическом почерком на тонкой бумаге, свернутой в виде пуговицы. Основное положение теории сводится к следующему: «Опухоли могут вызываться вирусами, которые проникая в человека изменяют наследственный аппарат клетки и находясь в ней служат инсценирующим фактором в превращении нормальной клетки в опухолевую. Само же превращение нормальной клетки в опухолевую обусловлено нуклеиновой кислотой вируса».

Главный хирург Армии СССР Н.Н. Бурденко, вице-президент АН СССР Л.А. Орбели, академик В.А. Энгельгардт, писатель В. Каверин и З.В. Ермольева направили письмо Сталину о невиновности ученого. 21 марта 1944 года Зильбера освободили. (Существует и другая версия освобождения Зильбера Сталиным.) 4 июня 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала Зильбера из-за отсутствия состава преступления. С этого времени он становится бессменным руководителем созданного им Отдела вирусологии и иммунологии опухолей в институте Гамалеи.

В своём очерке о Зильбере Абелев пишет: «Только два коротких периода его жизни можно считать относительно нормальными – до 1917 и после 1954 года». «В отделе Льва Александровича была атмосфера открытости, творчества, взаимоуважения. За 16 лет работы с Л.А. я никогда не слышал от него "ты", хотя был вдвое младше его, и не слышал, чтобы он к кому-нибудь из сотрудников или персоналу обращался на "ты". Никогда его резкость и категоричность не граничили с грубостью или унижением. Я никогда не слышал, чтобы он выругался или польстил кому-либо. Духовный аристократ был в его натуре, и все мы это в нём уважали». Он не любил тех, которые «к готовому мундиру пришьют последнюю пуговицу, а затем утверждают, что мундир пошили вместе».

Л.А. Зильбер умер во время работы в лаборатории от сердечного приступа.

Зильбером написано более 250 научных работ, в том числе четыре монографии и две книги. Его труды переводились на иностранные языки. Он был избран действительным членом АМН, возглавлял комитет по вирусологии рака Международного противоракового союза, был почетным членом Нью-Йоркской академии рака, членом Королевского медицинского общества Англии, награжден орденами Ленина и Трудового Красного знамени. Зильбер – Лауреат Сталинской премии (1963) и Государственной премии (посмертно) (1967) [9].

Как-то в разговоре со мной Гарри Израилевич сказал: «Зильбер допускал, что, попадая в органы человека, вирус может адаптироваться и быстро размножаясь способен вызвать не только рак, но и другие опасные болезни, к которыми у человека отсутствует иммунитет. Он был уверен в возможности создании вакцины против рака и других болезней, вызываемых вирусом»*.

КГБ и Абелев

В середине 1957 года у Абелева состоялась встреча с представителем КГБ. «Мне было сказано, что они очень нуждаются в правильной и совершенно объективной информации о Зильбере и рассчитывают, что я, как способный и преданный Зильберу ученик и сотрудник, буду им помогать в этом. Они знают, что у меня небольшая зарплата, живу с семьей (двое детей) в коммунальной квартире с соседями, и что я могу рассчитывать на их поддержку…». От сотрудничества Абелев категорически отказался, сказав, что не способен к такому делу и что у него нет о Зильбере сведений помимо всем известных. Уговоры ни к чему не привели [6].

После смерти Зильбера Абелев был назначен исполняющим обязанности заведующего отделом. Для заведования отделом директор института ставил условием вступление в партию, но, в конце концов, в 1969 году руководителем отдела Абелев был избран по конкурсу. Он сохранил стиль руководства Зильбера, всячески способствовал развитию фундаментальных работ и созданию деловой атмосферы. Все внутренние вопросы решались гласно. Он поощрял сотрудников и помогал им в публикациях. Его имя в этих публикациях появлялось только при непосредственном участии в данной работе. Отдел брал и выполнял «социалистические обязательства», дружно выходил на праздничные демонстрации, единогласно голосовал за единственного кандидата, ездили в колхозы убирать в поле картофель, перебирали на овощных базах гнилые овощи. К Абелеву не было претензий ни со стороны парткома, ни со стороны профкома. Но КГБ, как бы оставив Абелева в покое, не забыл о нём.

В марте 1971 года Абелев должен был лететь в США на международный симпозиум, посвященный его раково-эмбриональной теории, где у него была opening lecture (вступительная лекция). За два дня до вылета у входа в метро «Киевская» его ждала черная «Волга», которая доставила его в здание полуразрушенной церкви. Абелев вспоминает: «Внутри церкви было несколько хороших комнат с добротной мебелью. Находившиеся там молодые люди были вежливы, при этом ничем не выделялись. Со мною беседовал пожилой человек, сидящий за массивным столом. Он был любезен, сказал, что понимает, какую нужную работу мы делаем. Он объяснил, как трудно им ориентироваться в международных контактах. Как трудно отличить настоящих ученых от засылаемых агентов, что здесь без помощи самих ученых они разобраться не смогут и я, как советский человек, должен оказать им помощь в этом. Он сказал, что мое имя нигде упоминаться не будет, а только синонимом, упомянул о явках и паролях. Напомнил, что они – могущественная организация, что от них зависит выдвижение в Академию наук, поездки за границу, выдвижение на высокие должности и премии». Абелев от сотрудничества категорически отказался. Более трех часов беседы ни к чему не привели, и в США он не полетел [6]. Не помогло обращение вице-президента США Нельсона Рокфеллера к послу СССР в США А.Ф. Добрынину передать его просьбу о получении Абелевым в СССР разрешения приехать на конференцию в США. Абелев на долгие двадцать лет стал «невыездным». На приглашения из-за рубежа дирекция института от имени Абелева вежливо благодарила и сообщала, что приехать не сможет. Международные письма ему не передавали, а если и передавали, то во вскрытых конвертах. Посещение лабораторий иностранными учеными были сведены к минимуму и только в присутствии «посторонних». Абелев стал не только невыездным, но и «не своим». Его кандидатура в члены-корреспонденты АМН была снята. [6]

10 ноября 1971 года Абелев был приглашён к директору института, где ему зачитали приказ о ликвидации отдела. Все 50 человек, включая Абелева, увольнялись и должны были вновь подать заявление на работу по конкурсу. Абелев временно был оставлен исполняющим заведующего лабораториями иммунологии и диагностики опухолей. Обстановка в лабораториях создалась крайне напряженной. 3 декабря Абелев подал заявление об уходе. Абелев мог перейти на работу в МГУ. В 1965 году ректор МГУ И.Г. Петровский предлагал ему взяться за заведование кафедрой вирусологии. Наконец, он мог эмигрировать. Университеты Америки, Европы, Израиля безусловно предоставили бы ему достойную профессорскую должность. Но Абелев не допускал и мысли остаться без лаборатории, расстаться с сотрудниками, с которыми связано трудовое прошлое и планы на будущее. Единственный выход из создавшейся ситуации он видел в переходе отдела в онкологический центр к Н.Н. Блохину. В этом его поддерживали и сотрудники лаборатории. Решить такой перевод мог только президиум Академии медицинских наук, в подчинении которой находился институт им. Н.Ф. Гамалеи.

Срок подачи документов на конкурс истекал 23 декабря. Однако никто документы на конкурс не подавал. В президиум Академии поступали письма от различных организаций о недопустимости разорения одной из лучших лабораторий в Москве, занимающейся проблемами иммунологии опухолей. К президенту Академии В.Д. Тимакову в поддержку Абелева обращались известные ученые. Блохин готов был взять лабораторию Абелева, но хотел, чтобы перевод осуществлялся по инициативе Академии, чтобы можно было ставить условием перевод оборудования и дополнительных средств.

Абелев вёл бесконечные телефонные переговоры из замерзшего автомата, благо телефонная будка находилась недалеко от дома. В крайних случаях он говорил от соседей, с которыми познакомился при одновременном въезде в новый дом. Соседи с профессором были любезны. Абелев был предельно взвинчен – мучила бессонница, головные боли, лицо приняло землистый оттенок. На него больно было смотреть.

В это время пришло приглашение из Комитета по делам изобретений и открытий с просьбой прибыть для получения дипломов на научное открытие № 90, в которое дополнительно были включены как соавторы Ю.С. Татаринов и сотрудники института ИЭПиТР: И.И. Переводчикова, Н.А. Краевский, И.А. Ассекритова, передававшие в лабораторию Абелева материалы для диагностической оценки теста на альфа-фетопротеин. Маловероятно, чтобы их работа, как, впрочем, и тест Татаринова, были признаны научными открытиями. А вот совместно с открытием альфа-фетопротеина – это другое дело!

Сам Абелев не был сторонником объединения работ в одно открытие, но по упорному настоянию Гурвича согласился – правда, при условии четкого разграничения приоритетов:

1) 25 мая 1962 года в части обнаружения в крови альфа-фетопротеина у животных при раке печени.
2) 30 января 1963 года в части обнаружения в крови альфа-фетопротеина у человека с заболеванием рака печени.
3) 4 октября 1966 года в части обнаружения в крови альфа-фетопротеина у человека при образовании тератобластомы.
 

Фото диплома на открытие

В Положении об открытиях сказано: «Заявка на выдачу диплома на открытие должна относиться только к одному открытию». «Приоритет открытия определяется по дате, когда впервые было сформулировано предложение, заявленное в качестве подачей открытия, либо по дате опубликования указанного положения в печати, либо по дате доведения его иным путем до сведения третьих лиц» (напр., доклад на конференции).

Указав приоритеты, Абелев не связал их с конкретными исполнителями и датой выполнения и публикации работ, считая, что сопоставление работ дополнительно включённых соавторов с работой, приведенной в открытии № 90, говорит о приоритете само за себя. Действительно, «по гамбургскому счету» это так, но известно об этом только специалистам.

В Государственном реестре научных открытий СССР в открытии под № 90 название, формула и приоритеты сохранены в первоначальном виде с указанием авторов: Г.И. Абелев, С.Д. Перова, Н.И. Храмкова (Куприна).

Работы дополнительно включенных соавторов приведены в прилагаемом отдельно «Описании открытия» в свободном многословном изложении (не юридическим языком), без указания точных дат, с элементами рекламы, подкреплённой патриотизмом [3].

Я спросил у Абелева, почему его имя указано в дипломе предпоследним. Обычно имена располагаются в алфавитном порядке фамилий или значения внесенного вклада в работу. «Спасибо, что меня не вычеркнули совсем» – ответил Гарри Израилевич.

Заседание Президиума АМН было назначено на 22 декабря 1971 года в 14 часов. По совпадению в тот же день в 10 часов утра в Комитете по делам изобретений и открытий должно было состояться вручение дипломов. Татаринов заехал за Абелевым, Перова и Храмкова ехать за дипломами отказались.

Абелев полагал, что после вручения дипломов Татаринов, который был в курсе происходивших событий, поедет вместе с ним на заседание Академии, чтобы его поддержать. Как ректор медицинского института он был вхож и к министру здравоохранения, и к президенту академии медицинских наук. На заседание Академии Татаринов не приехал. В начале 1972 года Ю.С. Татаринов был переведен в Москву проректором по науке 2-го Московского медицинского института им. Н.И. Пирогова (МОЛТМИ), где возглавил кафедру и лабораторию биохимии. Вскоре он перевел из Уфы в Москву в свою лабораторию талантливых молодых ученых, работавших в руководимой им лаборатории биохимии в Уфимском медицинском институте.

На заседании Президиума Абелеву не удалось добиться перевода отдела в Онкологический центр. Было принято решение восстановить Отдел в институте Гамалеи с гарантиями, что никто из сотрудников не пострадает.

Восстановление Отдела в институте сотрудники встретили без особого энтузиазма. Когда в лабораторию заехал Татаринов, чтобы узнать о решении Академии, встретили его отчужденно. В этот же день «ввиду решения Президиума АМН о восстановлении отдела» Абелев написал заявление с просьбой считать недействительным заявление, поданное им ранее. Абелев чувствовал себя почти предателем, но уйти из лаборатории, с которой связана вся его жизнь, не мог. Видя его в тяжёлом состоянии духа, сослуживцы приобрели для Абелева с женой путевки в дом отдыха под Москвой.

Фундаментальная наука по своей сути является глобальной. Она требует встреч с мировыми учеными, публикаций в международных журналах, международной проверки результатов серьёзных работ. Всего этого Абелев был лишён. Он не мог даже получать зарубежные журналы, поскольку они отправлялись, минуя библиотеки, в спец. хранилища. Но внимание научной общественности к изоляции Абелева и его коллег возрастало. В мае 1977 года, после посещения отдела онкологии официальной американской делегацией и очередного скандала, приказом президента АМН Отдел был переведен в строившийся Онкологический научный центр. Буквально за 3 дня лаборатории со всем оборудованием и животными были на новом месте.

Надо сказать, что ни академическая, ни административная карьера Абелева не соответствовали его научному уровню и мировой известности. Да он и не стремился к высокой должности. Свой авторитет, свои знания он вложил в лабораторию, в учеников на биофаке МГУ, в преданность фундаментальной науке не в качестве менеджера, а как Строитель, работающий на грани известного и неизвестного. О периоде с 1972 по 1977 год Абелев пишет: «мы много работали – и не просто работали, а с жадностью и, как мне кажется, сделали ряд важных вещей».

Но тучи над Абелевым продолжали сгущаться. Против него было возбуждено политическое дело, грозившее арестом. Об этом ему сообщил президент АМН Тимаков. Обвинение заключалось в том, что он якобы ходил в Верховный Совет с письмом о передаче Крыма евреям. Дело было организовано КГБ и доведено до сведения только министра здравоохранения и президента Академии медицинских наук. Тимаков при встрече с Абелевым сказал, что он проверил обвинение по своим каналам и убедился в их нелепости, но всё зависит от решения КГБ. Дамоклов меч повис над Абелевым.

На следующий день Абелев попросил меня заехать к нему домой. Он передал мне 17 томов «Еврейской энциклопедии» на русском языке, изданной в 1905 году. Причину я не спросил. Перед моим уходом супруга Абелева сказала: «Если спросят, – книги ты сам попросил». В энциклопедии приведены сведения об известных раввинах, еврейских писателях, художниках, композиторах, ученых, финансистах, государственных деятелях, полководцев и других исторических личностях.

Абелев не был открытым диссидентом, не выступал против спецслужб. Даже в самое трудное для него время он не допускал мысли об эмиграции. В то же время его нельзя было принудить или подкупить посулами стать информатором. Отказавшись сотрудничать с КГБ, Абелев жертвовал личными интересами, но сохранил моральные и этические ценности, а также свою внутреннюю свободу. Если бы был жив Зильбер, ему не стыдно было бы смотреть в глаза своему учителю.

Э.А. Абелева

Все трудности жизни Абелева разделяла его жена Эльфрида Адольфовна Абелева (урожденная Эльфрида-Леокадия Адольфовна Цибарт) (1923–1996).

Она окончила МГУ по специальности генетика. Её оставили на кафедре. Но на генетику начались гонения. Вот что писал в докладной записке председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову профессор Презент Исай Израилевич, идеолог академика-агронома Лысенко: «Хору капиталистических шавок в генетике последнее время начали подпевать и наши генетики-морганисты. Академик Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что мы пойдем на костер, изображая дело так будто в нашей стране возрождены времена Галилея (через четыре года Вавилов умрёт в тюремной камере от голода – С. Горфинкель). Поведение Вавилова и его группы последнее время носит нетерпимый характер и намерено использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения». Генетика и кибернетика в СССР были объявлены буржуазными лженауками, не соответствующими социалистическому материализму. В философском словаре о генетике было сказано: «Мичуринская биология отбрасывает как реакционную выдумку хромосомную теорию вейсманистов-морганистов с её мифическими генами»*.

* Краткий философский словарь. Под редакцией М. Розенбаума и П. Юдина. Гос. издат. полит. литературы. Издание 4. 1945 г. Тираж 1,5 миллиона экземпляров.

Все работы в области генетики были прекращены. Профессора изгонялись из университетов. Учебники для школ и вузов были переписаны. Ученых, работавших в запрещенных областях науки, кибернетике и генетике, обвиняли в отходе от «идеологически правильных теорий», в космополитизме. Уволили из университета и Абелеву. Её положение усугублялось тем, что она была дочерью «врага народа». Её отец, Адольф Августович Цибарт, был ректором МВТУ (тогда директором МММИ) им. Н.Э. Баумана, крупнейшего технического вуза страны. Именно при нем было существенно улучшено образование выпускаемых инженеров. В декабре 1937 года А.А. Цибарт был арестован. После назначенного срока заключения освобожден не был, письма от него из Магаданского ИТЛ перестали приходить в 1946 году. Дата смерти и место захоронения неизвестны. Реабилитирован в 1957 году. Его семья (жена, теща, две дочери и племянник жены) стала жертвой мошенников, лишивших их квартиры, имущества и ценной библиотеки. Им предоставили комнату в старом деревянном бараке и, удивительно, оставили дачу под Москвой в Малаховке. Абелева в течении 7 лет работала лаборанткой в различных медицинских учреждениях. И только в 1955 году появилась возможность вернуться к своей специальности и защитить диссертацию. Будучи старшим научным сотрудником Института биологии развития им. Н.К. Кольцова, она отдавалась полностью своей работе. За развитие и восстановление генетической науки в СССР Эльфрида Адольфовна Абелева была награждена орденом «Знак Почета» [8].

В кругу друзей Эля (так звали её родные и близкие) была интересным собеседником, душой общества. Будучи исключительно порядочным человеком, болезненно воспринимала несправедливость. Мысли о связи этики с наукой и жизнью изложены в статье Э. Абелевой и Г. Абелева «Этика: цемент науки» (журнал «Химия и жизнь» № 2 1996 г).

Письмо академиков президенту В.В. Путину

В 2007 году Абелев в числе 10 академиков РАН, двое из которых лауреаты Нобелевской премии, подписал письмо Президенту Путину: «Политика РПЦ: консолидация или развал страны?». В письме высказано беспокойство проникновением церкви во все сферы общественной жизни. В частности, говорилось о внесении специальности «теология» в перечень научных специальностей, а также о введении во всех школах России обязательного предмета «Основы православной культуры», при этом речь шла не о культурологическом предмете, как это пытались преподнести, а фактически о введении в школах предмета «Закон Божий» и включении этого предмета в федеральный образовательный стандарт. Академики пишут: «Любая научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, а отнюдь не верой». Нарушение конституции в многоконфессиональной стране чревато религиозными конфликтами. Академики предлагали ввести в 10–11-х классах средней школы учебник «История мировых религий», против чего резко выступила православная церковь. Письмо заканчивалось словами: «Верить или не верить в Бога – дело совести и убеждения каждого отдельного человека. Мы уважаем чувства верующих и не ставим своей целью борьбу с религией. Но мы не можем оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению научное Знание…».

Абелев в статьях «Википедии»

«Википедия не может никаким способом гарантировать правильность приведенных в ней данных».* Достоверность сведений зависит от квалификации и порядочности автора. Нередки случаи, когда в Википедии недобросовестные авторы приводят фейковые сведения, исходя из личных интересов. Если эти сведения будут использованы, например, в статье другого автора, то при ссылке на такую статью можно считать, что приведенные в Википедии недостоверные сведения «отмыты».

* Википедия: «Отказ от ответственности».

В последние годы в статьях Википедии упорно проводится мысль, что заслуга в открытии альфа-фетопротеина в основном принадлежит Татаринову. Например, в статье «Ю.С. Татаринов» говорится: «В 1963 г. профессор Ю.С. Татаринов (Астраханский медицинский институт) обнаружил присутствие альфа-фетопротеина в крови людей, болеющих первичным раком печени». «Биохимик Ю.С. Татаринов длительное время изучал антигены в сыворотке плода человека. Путём применения сложных биохимических и электрохимических методик ему удалось выделить три специфических антигенных компонента, различающихся по подвижности в электрическом поле. В лаборатории другого ученого-иммунолога Г.И. Абелева было установлено, что один из компонентов, выделенных из сыворотки (ЗСБ – гликопротеид), идентичен липопротеиду, который ранее обнаружен Ю.С. Татариновым в крови больных раком печени. Объединенными усилиями обеих лабораторий доказано, что в сыворотке здоровых взрослых людей он отсутствует, но с большим постоянством встречается при определенной форме (так называемой гепатоцеллюляторной) рака печени. Реакция Г.А. Абелева и Ю.С. Татаринова проверена как у нас в стране, так и, по решению Всемирной организации здравоохранения, в некоторых странах Африки. Результаты проверки свидетельствуют о высокой достоверности теста. Это открытие советских ученых имеет не только практическое значение...» (далее всё в духе патриотизма). «За исследования, посвященные свойству тканей репродуктивной системы человека… Ю.С. Татаринов избран Академиком РАЕН.»*

* РАЕН – общественная организация, при вступлении в которую избрание не требуется.

В другой статье, «Альфа-фетопротеин», вообще ничего не сказано об открытии Абелевым альфа-фетопротеина. Имя Абелева упоминается только в связке «тест "Татаринов – Абелев"».

Профессор Юрий Семёнович Татаринов (1918–2012) – Заслуженный деятель науки России. Лауреат государственной премии СССР (вместе с Абелевым), лауреат премии «Призвание»* (вместе с Абелевым). Прекрасный преподаватель и способный организатор. Подготовил 6 кандидатов наук. В студенческие годы был активным комсомольцем, в течение 6 лет председателем профкома института и редактором институтской газеты. В 1966–1971 годах ректор Астраханского медицинского института. С 1972 года проректор по науке МОЛТМИ. Его коллеги вспоминают о нем, как о честном отзывчивом человеке.

* За вклад в развитие медицины, внесенный представителями фундаментальной науки и не медицинских профессий.

Я уверен, если бы Ю.С. Татаринов был жив, он не одобрил бы статьи в Википедии, принижающие признанные научным миром заслуги Абелева.

Невольно возникает вопрос, почему Ю.С. Татаринов, неоднократно выезжавший заграницу для участия в научных конференциях, будучи членом редакционной коллегии солидного международного журнала «Tumor Biology», не упоминается иностранными специалистами как ученый, сделавший крупное открытие в биологии. Я задал такой вопрос Абелеву. Он ответил, помнится, так: после моего сообщения об открытии альфа-протеина на международной конференции в 1962 году и выхода из печати ранее монографии с описанием методов иммунодиагностики, в мире начались многочисленные исследования в области тестирования рака. Работа Татаринова была оценена как рядовая лабораторная обычного уровня. Тем более, что делал он её в спешке, без принятых в таком случае контролей.

Фильм «Открытие Абелева»

10 января 2008 года в Онкологическом центре Москвы состоялась конференция, посвященная 80-летнему юбилею академика РАН Г.И. Абелева. В тот же день по общегосударственному телеканалу «Культура» был показан документальный фильм «Открытие Абелева» (Россия, 2004. Автор и режиссёр Олег Марков, оператор Владимир Ростков).

В фильме ведущие специалисты в медицине и биологии, находящиеся на переднем крае науки, говорят об Абелеве и его открытии, сделанном более 45 лет тому назад.

Академик РАН А.И. Воробьев – директор Гематологического научного центра России:

«Абелеву принадлежит мировое открытие – первый раковый белок. Это, конечно основополагающая работа, от которой пошла прорва работ по раковым белкам».

Академик РАН М.И. Давыдов – директор Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина:

«Открытие, которое он сделал – альфа-фетопротеин – имеет глобальное значение и, по сути дела, спасло сотни тысяч людей от неизбежной смерти, вполне заслуживает Нобелевской премии. И только по недоразумению он эту Нобелевскую премию не получил».

Член Нобелевского комитета профессор Каролинского института Джордж Кляйн (Стокгольм): «Сейчас мы знаем больше примеров из этой области, но Абелев был первооткрыватель и за это получил мировое признание».

Профессор С.Э. Шноль – заведующий лабораторией физической биохимии МГУ:

«В книге Абелева "Вирусология и иммунология рака" дано детальное описание постановки опытов и методов исследований, благодаря которым впервые в мире сделан вход в молекулярную биологию».

 

Последние годы жизни Абелев болел и находился в тени, и постепенно его начали забывать. Но он не будет забыт. Память об Абелеве будет жить не только в сердцах его учеников, коллег и знавших его людей, но и в Истории Науки как об учёном, сделавшем открытие мирового значения.

Сол Гор
Август 2017

Ссылки:

1. Зильбер Л.А., Абелев Г.И. Вирусология и иммунология рака. М., Медгиз, 1962. 485 с.
2. Zilber L.A., Abelev G.I. The virology and immunology of cancer. Oxford, Pergamon press, 1968. 418 c.
3. Научные открытия России. Государственный реестр открытий СССР.
4. Татаринов Ю.С. Ж-л «Вопросы мед. химии». 1964 Т. Х. № 1. С 90 – 91.

Использованная литература:

5. Абелев Г.И. Альфа-фетопротеин в иммунодиагностике опухолей. (См. на сайте)
6.VIVOS VOCO. Г.И. Абелев: Рассказ о том, как его вербовали в КГБ, и о драматических страницах истории…
7. Гудков А.В. Живая часть судьбы. Памяти Г. И. Абелева. Троицкий вариант – Наука, 14 января 2014. № 145, с. 4, «Память».
8. Памяти Э.А. Абелевой. ОНТОГЕНЕЗ, 1996. том 27, № 4, с. 317 – 318.
9. Киселев Л.Л., Абелев Г.И. Л.А. Зильбер. https://vivos-voco.astronaut.ru
10. Абелев Г.И. Очерки научной жизни. М.: Научный мир, 2006. – 498 с. (См. на сайте)
11. Фотография (портрет Г.И. Абелева) из книги: Г. И. Абелев. 50 лет в иммунохимии опухолей. – М., РОНЦ им. Блохина РАМН, 2001. – 196 с.

 

Г.И. Абелев. 2006

 

Отзыв А.В. Гудкова* о статье

Дорогой Соломон,

Я, наконец, прочел Вашу статью «Открытие Абелева» и хотел написать Вам о своих впечатлениях.

Во-первых, и это – самое главное – я Вам очень благодарен за то, что Вы взяли на себя труд, который положено было бы исполнить Абелевским ученикам, труд по очистке истины от передергиваний и лжи – вернуть украденное на место. Не будучи специалистом, Вы смогли ясно и аккуратно объяснить суть найденного Абелевым и его значение. Восхищен лаконичностью слога, концентрацией мысли и широтой охвата информации: понимаю, как трудно было суметь в недлинном тексте столько всего вместить. Спасибо Вам!

Не знаю, отдали ли Вы уже Ваш рассказ в печать, но, если нет, я бы хотел поделиться кое-какими небольшими соображениями.

Значение открытия альфа-фетопротеина не столько в создании диагностического теста на рак печени, тератобластомы и др., сколько в рождении раково-эмбриональной теории рака, концепции о сходстве опухоли и эмбриона. Значение этого прорыва – в создании направления мысли тысяч ученых, в повороте коллективного сознания науки. Значение этого аспекта открытия невозможно измерить, но масштабы его огромны. Масштаб Абелева в том, что он первый понял и сформулировал эту новую концепцию, и в этом уже никаких следов Татариновых не было и в помине. Именно поэтому, как он ни пыжился, Татаринова мировая онкология не заметила, а история науки оценила адекватно. Я бы назвал это философским прорывом, совершенным Г.И., которое сразу и навсегда поставило его в ряд великих пионеров.

По структуре текста. Мне кажется, читать было бы легче, если бы Вы разделили свой рассказ на короткие подглавы. Мне кажется, что, если Вы решите это сделать, возможно, это приведет к некоторому изменению компоновки и созданию более сфокусированных внутри себя кусков. Я также не заметил (возможно, проглядел) истории про присуждение и вручение Рокфеллеровской премии.

Текст очень выверенный, пожалуй, только одну неточность заметил – в дате письма академиков Путину о светскости образования (у Вас датировано 1977-м годом, наверное, оно было в 2007-м).

Еще раз – спасибо за этот Ваш труд. Прекрасный по форме и такой нужный по сути.

С огромным уважением и восхищением,
Ваш Андрей Гудков

* Андрей Владимирович Гудков, PhD, док. биол. наук, профессор онкологии, старший вице-президент по фундаментальной науке и зав. отделом биологии клеточного стресса Института онкологии им. Розвелла Парка, Баффало, Нью Йорк (США).

 

Отзыв М.А. Юдкевича* о статье

Здравствуйте, уважаемый Соломон Израилевич! Я с огромным удовольствием ознакомился с Вашей статьей о научной деятельности и судьбе незаурядного человека. И, хотя никоим образом никогда не имел никакого отношения к теме исследований Г.И. Абелева, но именно благодаря Вашей статье получил возможность оценить значимость и масштаб его работы и самой личности... А что касается отзывов, то лучше А.В. Гудкова не скажешь, так что полностью согласимся с ним.

* Марк Адольфович Юдкевич, кандидат технических наук.

 

ОБ АВТОРЕ (краткая автобиография) Соломон Израилевич Горфинкель В 1942-м году, живя постоянно за городом, я остался один (отец на фронте, мама с инсультом в больнице). Рано утром, 1-го февраля, пошел в магазин чтобы занять очередь за хлебом. По дороге неизвестный мужчина отобрал у меня детскую продовольственную карточку (продовольственные карточки не возобновляются). Голодал пять дней и по совету соседки, в возрасте двенадцати лет мне удалось поступить в ремесленное училище ЗИЛа (по положению, в училище принимали с 14 лет). Работал в цехе завода учеником слесаря, затем слесарем-инструментальщиком, а также на различных универсальных станках. 6 июня 1945 г. награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Служил три с половиной года солдатом в Советской армии. Офицерское звание присвоено было значительно позже. Начиная с 5-го класса, в общей сложности 16 лет, учился вечером после работы. Окончил школу рабочей молодежи, Московский вечерний машиностроительный институт, вечернюю аспирантуру МИЭМ. Защитил диссертацию. С 1958 года инженер-конструктор Управления экспериментально-конструкторских работ ЗИЛа (УКЭР – ЗИЛа). Инженер-конструктор 1-й категории, ведущий инженер-конструктор, руководитель группы. Начальник конструкторского бюро. Автор изобретений, большинство которых успешно прошли испытания. Патенты в СССР и США. Печатался в научно-технических журналах и сборниках, соавтор учебного пособия по деталям машин. Два года преподавал курс «Детали машин» студентам вечернего отделения МИЭМ. Я не был членом партии, но активно участвовал в общественной жизни. В течение 11 лет, наряду с основной работой, избирался председателем Совета изобретателей и рационализаторов корпуса экспериментально-исследовательских работ ЗИЛа. В 1994 году в Москве проходила Международная выставка автомобильной техники. На выставке ЗИЛом, в частности, была представлена разработанная мною конструкция, к которой проявили интерес представители крупной американской автомобильной компании. Я был приглашен в США на интервью. После собеседования предложили контракт на работу в должности инженера-конструктора (Project Engineer) с непосредственным подчинением главному конструктору. В 1995 году мы с семьей (женой и сыном 10-и лет) переехали в США по рабочей визе, выданной на три года Департаментом труда США. Конструкции, которыми пришлось заниматься, существенно отличались от конструкций разработанных на ЗИЛе. После трех лет работы был объявлен конкурс на мою должность (американский инженер имеет преимущество перед иностранным). Оставили меня. Проработав в компании 10 лет, в возрасте 75 лет вышел на пенсию. С 1968 г. – к. т. н., с 1997 г. – д. т. н. (PhD in Mechanical Engineering). Двоюродный брат и друг Г.И. Абелева.

 

 

Хостинг от uCoz