Талант исследователя, его индивидуальность не поддаются, вероятно, аналитическому расчленению и вряд ли могут быть сведены к сумме элементарных качеств. В творческом облике большого ученого неповторимо сочетаются склад и сила его ума, слитые с особенностями человеческого характера – страстностью, решительностью, честолюбием, оптимизмом, или – с осторожностью, скепсисом, рефлексией... Предшествующий опыт, удачи и разочарования, симпатии и антипатии – все это накладывает отпечаток на творческий путь ученого, но его стиль, эмоциональную окраску его таланта.
Возвращаясь памятью к дням и событиям работы со Львом Александровичем, просматривая его статьи и выступления, беседуя с его старыми сотрудниками, вновь и вновь задаешь себе вопрос: что же было главной, определяющей особенностью его таланта? Романтизм, способность к крутым поворотам, свежесть восприятия, редкостная целеустремленность при столь же редкостной многосторонности, широта познаний в сочетании с их глубиной и точностью в избранной специальности, решительность и принципиальность, энергия и оптимизм, эмоциональность мысли – все это очень характерные, но разрозненные черты личности Л.А. Зильбера.
Нам кажется, что определяющей особенностью его таланта была огромная сила синтеза, ярко выраженная способностью к созданию обобщений на основе одиночных и на первый взгляд малозначительных фактов. Это были стремительные обобщения. Упорное, иногда многолетнее обдумывание принципиальной проблемы, постоянная работа мысли в этом направлении, затем небольшой факт, аналогия или даже случайное наблюдение – и дан мощный толчок интуиции, и внезапно возникает новая система – предельно простая, оригинальная, с максимально широким охватом существующих фактов. Новая мысль, новая система приобретают для Льва Александровича силу реальности, он видит все здание от целого до деталей. Вся жизнь, все силы теперь отдаются – не проверке, а доказательству, не гипотезы, а теории! Вопрос не в том, правильна ли мысль, – в этом нет сомнений. Вопрос в том, как доказать всем ее достоверность.
Полная убежденность – основа его неизменного оптимизма. Ясное видение в туманной еще дали и устремленность вдаль – основа его романтизма. Отсюда и монолитность общей линии поиска, при всем разнообразии путей, отсюда и поразительная целеустремленность, проходящая через десятилетия. Понятны интерес и тяга к Мечникову. Ведь именно Мечникову было дано увидеть все здание системы иммунитета, когда блуждающие клетки в теле морской звезды пожирали занозу! Может быть, Лев Александрович как раз чувствовал опору в правоте и величии гениального предшественника, столь близкого ему по духу и стилю. Несомненно, Мечников не раз приходил ему на помощь в тяжелые периоды научного одиночества и не
случайно Лев Александрович всегда подчеркивал, что именно Мечников был одним из первых сторонников вирусной теории рака... Лев Александрович очень много сделал для издания трудов И.И. Мечникова, был их постоянным редактором. Он неоднократно выступал со статьями и лекциями, посвященными творчеству И.И. Мечникова. Последний раз Л.А. Зильбер выступил на эту тему с блестящей лекцией в 1966 г. на IX
Международном конгрессе микробиологов в Москве. О Мечникове он всегда говорил с огромным уважением, любовью и теплотой, как о живом и близком ему человеке. Ему глубоко импонировали страстность, увлеченность, неуемный темперамент и романтизм великого ученого.
Знания Льва Александровича отличались фундаментальностью. Это не была эрудиция на уровне последнего «Nature». Он знал микробиологию, вирусологию, иммунитет от истоков. Эти науки были для него живыми, как судьбы идей и людей, их создававших. Он жил в этих науках и жил для них.
Одной из причин неизменного успеха Л.А. Зильбера в специальных областях было то, что он никогда не становился узким специалистом. В какой бы специальной области он ни работал, он всегда оставался широкого плана микробиологом, вирусологом и иммунологом. В 1937 г., когда Лев Александрович был в основном занят вирусами, он вместе с В.М. Любарским выпускает руководство «Иммунитет». В 1948 г., в период активных онкологических исканий, Л.А. Зильбер перерабатывает эту книгу в «Основы иммунитета». В 1956 г., когда Лев Александрович полностью ушел в вирусологию и иммунологию рака, выходит его руководство по общей вирусологии – «Учение о вирусах».
Лев Александрович любил экспериментировать сам. Он любил эксперимент – от красоты замысла до изящества выполнения. Он работал в лаборатории почти всю жизнь и не терпел неточности, небрежности, приблизительности ни в большом, ни в малом. «Тон делает музыку» – это была его любимая поговорка. Он не переубеждал и не переучивал. Вялый, аморфный или необъективный экспериментатор переставал существовать для него.
Так же, как красоту и точность эксперимента, Лев Александрович любил красоту и точность оформления. Его доклады и лекции отличались образностью и демонстративностью, формулировки – лаконизмом и афористичностью. Он любил большую аудиторию и был неизменно ею любим. Выступления Льва Александровича были всегда событием. Они захватывали свежестью и обилием идей, красотой построений, богатством новых и точных фактов. Они были прекрасны своей ясностью, широтой подхода и изысканностью формы. Слушать его можно было часами.
Существует мнение, что наиболее ценные исследования ученый делает в молодом возрасте. Причина, вероятно, не в самом возрасте, и жизнь Льва Александровича – лучший тому пример. Причина во внутренней свободе, в отсутствии скованности общепринятыми представлениями и, главное, в свободе от консерватизма собственного опыта. Самое трудное для ученого – свернуть с пути, проторенного самим же, отказаться от разработки найденной плодоносной жилы, идти на поиски новых, неизведанных путей. Трудно отказаться от плодов самим же завоеванного успеха и вновь попасть в положение новичка. Изменить раз выбранному направлению – это часто непосильная задача для многих, даже очень хороших, исследователей. Лев Александрович не знал инерции успеха и консервативности прошлого опыта. В новые области он уходил резко, сжигая мосты, не оставляя путей для отступления... Оказавшись на исходных позициях, он полностью отдавался новому делу, напрягая все силы, и это приносило успех. Два резких поворота в творческом пути Льва Александровича – от иммунологии к вирусологии, и от вирусологии к онкологии – и два крупнейших достижения в каждой области.
Лев Александрович часто говорил, что надо уметь отказываться от малого, хотя и реального, ради большой цели. Он любил повторять сакраментальную для нас, его сотрудников, фразу: «Бросьте все и займитесь этим!» Это было не всегда оправдано, но в высшей степени характерно для Льва Александровича. Сам он умел бросить все и пойти новым путем или к новой цели. Не удивительно, что Лев Александрович почти всегда работал с молодежью. Мало кто из старых сотрудников мог следовать за ним при его крутых поворотах. Оставались ученики-микробиологи, ученики-вирусологи, ученики-иммунологи, а на каждом новом большом этапе вновь создавался в основном молодежный коллектив. Так было в 1935–1936 гг. при уходе из микробиологии в вирусологию, так было и в 1945–1950 гг. при создании школы вирусологов-онкологов. Льву Александровичу легче было с молодежью. А молодых всегда тянуло к нему. Прежде всего потому, что это был настоящий большой ученый и настоящий большой человек. Притягивали сила и обаяние его личности, романтизм идей, подлинность чувств и стремлений и истинный демократизм, лишенный и тени снисходительности, покровительства или фамильярности.
Рядом с ним все становилось крупным, масштабным, приобретало значительность. Каждый из нас чувствовал, что делает нужное большое дело. Не было серости и рутины, был постоянный темп и накал работы, но и Льву Александровичу и нам самим все это казалось безнадежно медленным. Демократизм Льва Александровича был сродни демократизму самой науки. Его отношения с людьми определялись по «Гамбургскому счету», как он сам любил выражаться. В сотруднике, собеседнике, участнике лабораторной конференции, независимо от его должности и звания молчаливо предполагались все те же права, что и у руководителя отдела. Лев Александрович не давил собеседников своим авторитетом. Дискуссия велась на равных, цену представляли лишь мысли и факты, авторитет основывался на знании, опыте, дальновидности.
Уважительное отношение к молодежи, готовность вслушиваться и вникать в любые предположения шли рука об руку с высокой требовательностью, без скидок на молодость или неопытность. Каждому было дано право думать и работать самому, и каждый должен был нести полную меру ответственности за свои дела. Работать со Львом Александровичем было совсем не легко, но по настоящему интересно. Было трудно успевать, было трудно «бросить все», было трудно отстаивать начатое дело. Не легко было и ему самому постоянно убеждать и переубеждать сотрудников, постоянно быть в оппозиции к общепринятым мнениям. То, что для Л.А. Зильбера было ясным и даже очевидным – как, например, вирусная этиология рака, – отнюдь не представлялась таковым большинству исследователей, чаще всего людям аналитического склада и скептической настроенности. Факты, приводимые Львом Александровичем, как веские доводы в пользу своей точки зрения, далеко не всегда звучали для них убедительно. И дело здесь не в равнодушии и консерватизме. Дело в разном складе ума и в разных подходах к проблеме. Стремительный стиль Льва Александровича нередко вызывал недовольное сопротивление коллег, а иногда и раздраженную их реакцию. Но страстная увлеченность, блеск и оригинальность мысли, лавина все новых и новых фактов, в конце концов, побеждали, внушая восхищение и глубочайшее уважение не только друзьям, но и противникам.
Лев Александрович много сделал для установления деловых и дружеских связей с иностранными учеными. Он был одним из тех, кто выводил нашу науку на международную арену после долгих лет полной изоляции, кто определял международное лицо отечественной иммунологии, вирусологии и онкологии. Он пользовался исключительным авторитетом в международных кругах. В отдел всегда приезжали ученые со всего света, его книги издавались в разных странах. Л.А. Зильбера постоянно приглашали на международные конференции и съезды. В знак уважения к основателю иммунологии рака именно в СССР был организован международный симпозиум по специфическим опухолевым антигенам (Сухуми, 1965).
На Сухумском симпозиуме по иммунологии опухолей (1965 г.)
|
Лев Александрович был организатором и председателем Комитета по вирусологии и иммунологии рака при Международном противораковом союзе, экспертом ВОЗ по иммунологии и вирусологии. Он был в дружеских отношениях со многими крупнейшими учеными нашего времени. Вся эта громадная работа способствовала укреплению престижа отечественной науки во всем мире, установлению научных контактов с зарубежными исследователями. Лев Александрович был избран почетным членом Нью-Йоркской Академии наук и членом Британского Медицинского Королевского Общества. Чехословацкая Академия наук присудила ему медаль «За заслуги перед наукой и человечеством» и избрала (посмертно) почетным членом общества Я. Пуркинье.
На Сухумском симпозиуме по иммунологии опухолей (1965 г.) |
Лев Александрович любил красоту во всем – в работе, в рассказе, в жизни. Он любил, знал и тонко чувствовал искусство – живопись, литературу, музыку. Он не пропускал ни одной новой выставки, первым прочитывал свежие номера «Нового мира» и «Юности», прекрасно знал и любил поэзию. Сам был превосходным рассказчиком. В последние годы с увлечением писал воспоминания, хотел написать о многом, но все не хватало времени, писал урывками. Лев Александрович любил талантливых одаренных людей – ученых, писателей, артистов. С юношеских лет он был дружен с Ю.Н. Тыняновым и близкими ему писателями. В его доме можно было встретить музыканта, балерину, певицу, художника.
* * *
Перечитывая написанное, убеждаешься в невозможности передать словами богатство и многогранность этого удивительного человека, с которым имел честь и счастье работать многие годы. (1)
Примечания
(*) Фрагмент вводной статьи к кн. Л.А. Зильбера «Избранные труды» под. ред. Н.Н. Блохина. «Медицина» Л. 1971, стр. 7–34. Опубликовано в журнале «Природа», N10, с. 54–57, 1969. Перейти к полному тексту этой статьи • Назад (к месту сноски в тексте)
(1) Когда писалась эта статья, упомянуть о годах заключения Л.А. Зильбера, его работе лагерным врачом и исследованиях по вирусологии рака в «шарашке» можно было лишь в очень скрытой форме. Полную биографию Л.А. читатель найдет в большой статье Л.Л. Киселева, Г.И. Абелева и Ф.Л. Киселева «Lev Zilber, the Personality and the Scientist» (Adv. Cancer Res. 59, 1–37, 1992), и в книге В.А. Каверина «Эпилог» (Моск. Рабочий, 1989), гл. «Старший брат». Назад
Творческий путь выдающегося ученого (о Л. А. Зильбере, 1971)
Л. А. Зильбер – иммунолог, вирусолог, онколог. К 90-летию со дня рождения
Г. И. Абелев, И. Н. Крюкова. Роль Льва Александровича Зильбера
в становлении современной вирусологии и иммунологии рака (1984)
Остался в своих учениках... К биографии Льва Александровича Зильбера (1989)
Школа Льва Александровича Зильбера в вирусологии и иммунологии рака (1990)
Школа Л. А. Зильбера (2004)